Значимость и эволюция сигнификации и объективности
Аннотация. Статья состоит на трех частей. Первая часть начинается с рассмотрения значимого взаимодействия одноклеточного организма с окружающей его средой. Эволю- ция формы и функции очевидна даже при таком уровне сложности организма, но я обра- щаю внимание на значение квалитативной биохимической ассимиляции физического. Во второй части в рассмотрение мной включаются многоклеточные организмы. Я выдви- гаю тезис о том, что значимость – на разных уровнях – определяет различные виды объек- тивных и информативных конструктов окружающего мира. Этими конструктами определя- ется характер интерактивного взаимодействия. Они могут многое сказать о том, каким образом агент сигнифицирует окружающую среду. Далее я перехожу к анализу значимого отношения человека к миру. В данном случае научные дисциплины, в особенности физика и также биология, предлагают исключительно абстрагированную объективную и информа- тивную картину мира, в рамках которой значение утратило главенствующую роль. В третьей части я обращаюсь к присущей исключительно человеку перспективе, которая заключается в том, чтобы заново исследовать ту важную роль, которую играет значимость. Я убежден, что на этом пути мы можем обнаружить новую объективность, которая имеет отношение как к нашей самости, так и к окружающему нас миру. Эта перспектива в конеч- ном счете очень важна для тех областей познания, в рамках которых устаревшие и абст- рактные конструкты, замкнутые на себе, в значительной степени препятствуют осознанию важности значения и сигнификации.
Ключевые слова: значимость; форма и функция; эволюция сигнификации; объек- тивность; субъективность; самость.
Для цитирования: Фэроу М. Значимость и эволюция сигнификации и объективности // МЕТОД : Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин : ежегод. науч. изд. / РАН. ИНИОН. Центр перспект. методологий социал. и гуманит. исслед. – Москва, 2021. – Вып. 11. – С. 350–371. – URL: http://www.doi.org/10.31249/metodannual/2021.11.18
Введение
Эта работа разбита на три части. Я начинаю с рассмотрения значи- мого (meaningful) взаимодействия одноклеточного организма и его окру- жающей среды. Эволюция формы и функции очевидна даже при таком уровне сложности организма, но я обращаю внимание на значение квали- тативной биохимической ассимиляции физического (the physical). Во вто- рой части я включаю в анализ многоклеточные организмы и выдвигаю идею о том, что значимость (meaning) – на разных уровнях – определяет различные виды объективных и информативных конструктов окружающе- го мира. Эти конструкты определяют характер интерактивного взаимодей- ствия и могут многое сказать о том, каким образом агент сигнифицирует (signifies) внешнюю среду (the external). Я далее перехожу к анализу зна- чимого (meaningful) отношения человека к миру. В данном случае науч- ные дисциплины, в особенности физика и также биология, предлагают исключительно абстрагированную объективную и информативную карти- ну мира, в рамках которой значимость (meaning) утратила главенствую- щую роль. В третьей части я обращаюсь к присущей исключительно чело- веку перспективе, которая заключается в том, чтобы заново исследовать ту важную роль, которую играет значимость (meaning). Я убежден, что на этом пути мы можем обнаружить новую объективность, затрагивающую как нашу экзистенциальную самость (existential self), так и мир. В конце концов эта перспектива очень важна для тех областей знания, в рамках которых устаревшие и абстрактные конструкты, референциально замкну- тые на себе (self-referential), в значительной степени мешают осознать важность значимости (meaning) и сигнификации (signification). Я проде-монстрирую, что физический мир на самом деле является куда более сложным, чем он выглядит в соответствии со стандартной картиной, предполагающей разделение на субъективное и объективное.
Часть 1. Значимость на одноклеточном уровне
Есть живой организм, принадлежащий к разновидности хищников, которые живут на Земле уже порядка 240 млн лет. Поначалу его передви- жения целенаправленны, он перемещается то в одном направлении, то в другом. У него есть рецепторы, при помощи которых он чувствует «вкус» воды, в которой плавает. Когда этот организм приближается к потенци- альной добыче, при обычном освещении его единственный глаз (на него приходится приблизительно 10% всей массы тела) сначала отмечает при-сутствие добычи, а затем, по ее движениям и фокусировке отсветов, опре- деляет пространственное положение будущей жертвы [Nilsson, 2013]. Через большую толщу воды он выбрасывает вперед пистон (щупальце), длина которого в 10 раз превышает длину его собственного тела. С помо- щью этого пистона он захватывает жертву, а затем проглатывает ее цели- ком. Утолив голод, он продолжает двигаться ближе к поверхности воды. В то же время периодически происходят вспышки биолюминесцентного света, которые бьют по сетчатке и моментально ослепляют его в тот мо- мент, когда добыча пытается избежать нападения [Dodge, Crawford, 1969; Gómez, 2008; Colley, Nilsson 2016; Gómez, 2017]. Что нам известно об зна- чимой (meaningful) природе того, как этим существом воспринимается мир? Философ мог бы заявить, что его феноменологическая картина по- зволяет сопоставить его с представителями некоторых других видов и что он обладает характеристиками, которые, возможно, указывают на наличие у него сознания (consciousness). Специалист по когнитивным исследова- ниям может обратить внимание на то, каким образом внутренние меха- низмы этого существа коррелируют с его опытом существования (lived experience): как внутри него происходит обработка информации об окру-жающей среде?
В ходе геномных исследований ученые обнаружили определенное количество фоторецепторных белков в археях, бактериях и эукариотах [Horst, Hellingwerf, 2004; Spudich, 2006; Jékely, 2009]. Подобные организ- мы могут по-разному реагировать на свет. Например, некоторые способны снижать свою подверженность воздействию ультрафиолета, регулировать циркадные ритмы или определять интенсивность света, что помогает им ориентироваться при перемещении в пространстве [Dodge, Crawford, 1969]. У некоторых организмов, составляющих фитопланктон, на самом деле есть элементарный глаз, содержащий многослойные структуры с фоторецепторным белком и богатые каротеноидом гранулы, расположен- ные рядами. У одноклеточного Warnowiid dinoflagellates, помимо многих других его уникальных особенностей, есть сложно устроенный оцеллоид, или «глаз». У Greuetodinium есть оцеллоид с несколькими линзами, напо- минающий глаз, состоящий из нескольких частей.
Оцеллоиды целиком состоят из субклеточных компонентов и боль- ше напоминают многоклеточные объективы. Они развивались независимо у нескольких разных родов многоклеточных (например, кубомедузы, гре- бешки, цефалоподы, позвоночные) [Molecular…, 2009]. Они состоят из двух главных компонентов: гиалосомы и меланосомы [Greuet,1987; Function…, 2015]. Гиалосома состоит из слоеной полупрозрачной структу- ры с элементом, напоминающим линзу, в основании, которая удерживает- ся при помощи волокон, ориентирующих и ограничивающих кольца оцел- лоида. Меланосома – это хорошо упорядоченный содержащий пигменты орган, напоминающий сетчатку. Она расположена в углублении с темным пигментом. Интересно, что устройство оцеллоида предполагает, что он способен менять взгляд, что встречается только у тех животных, чьи глаза отличаются высоким разрешением [Nilsson, 2013]. Сочетание отражающих и поглощающих свет элементов обеспечивает максимальную контрастную модуляцию, что увеличивает пространственную точность зрения [Visual…, 2014]. И это притом, что диаметр оцеллоида составляет всего лишь 1 мкм. Ученые-когнитивисты могут отметить, что речь в данном случае не идет о нейроанатомии, поскольку существо одноклеточное. По-прежнему ли фи- лософ считает, что описанное одноклеточное существо обладает сознани-ем? По-прежнему ли исследователь-когнитивист уверен, что исследования феноменального опыта и сознания следует ограничивать изучением их нейронных коррелятов?
Особая разновидность значимости
Физиологические адаптации наподобие той, результатом которой стало формирование оцеллоида, можно рассматривать как значимые (meaningful), поскольку они играют роль в выживании вида. То есть в обобщенном смысле Дарвин объяснил причину возникновения неисчис- лимых многообразных форм и функций, присущих живым существам на нашей планете. Однако наше знание о динофлагеллятах указывает на то, что, помимо формы и функции, есть еще одно, менее очевидное измере- ние, в котором физиологическая адаптация значима (meaningful). Физио- логическая адаптация подразумевает развитие все более усложняющихся биохимических механизмов, которые особым образом квалифицируют характеристики окружающей среды. То, как они это делают, определяет онтологически новую разновидность значимости (meaning), которая не существует в отсутствие жизни. Онтологическая новизна заключается в том, что биологическая эволюция оказывает воздействие на отношение к действию, которое в значительной степени отличается от простых реак-тивных процессов, характерных для физической и химической онтологии. Я подробнее остановлюсь на понятии квалитативной релевантности. В [Pharoah, 2018, p. 433–436; Фэроу, 2020] я писал о том, что организмы развиваются, ассимилируя характеристики окружающей среды таким об- разом, что придают им квалитативные (качественные) и релевантностные характеризации. То, что было стерильными физическими свойствами, для эволюционно сформировавшегося организма становится свойствами, ко- торые обладают квалитативной и релевантностной значимостями (meanings). Именно такие характеризации формируют действия организма совершенно онтологически уникальным образом. «Квалитативная атрибу- ция» (атрибуция качеств) происходит там, где физические характеристики среды различаются с точки зрения их действительной или потенциальной ценности для организма. «Релевантность» же указывает на идею о том, что биохимические механизмы имеют тенденцию эволюционировать так, что- бы соответствовать потребностям организма и продолжению жизни его вида. Потребности могут быть связаны с питанием, восстановлением, функционированием, размножением и внутри- и межвидовыми нуждами. Как следствие, определенные квалитативные и релевантностные атрибу- ции уникальны для каждого организма и, следовательно, не существуют в окружающей среде сами по себе. В этом смысле мы можем считать, что они являются важными аспектами умвельта [Uexküll, 1982] каждой отдельной особи. В [Pharoah, 2018, p. 430–433; Фэроу, 2020] я указываю, что значение развивается через дискурс в широком толковании этого кон- цепта. Поэтому можно сказать, что дискурс имеет место тогда, когда про-исходит любое интерактивное взаимодействие (interactive engagement), при котором значимость (meaning) эволюционно формируется посредст- вом некоторого независимого процесса валидации. Такое широкое опре- деление позволяет выделить несколько различных категорий дискурса. Поскольку каждая система находится в значимых отношениях (meaningful relation) с окружающей средой, можно сказать, что она обладает сложным конструктом мира, который возникает под действием определенной кате- гории связанного с окружающей средой дискурса (environmental discourse). Этот значимый (meaningful) конструкт формирует действия ор-ганизма. Поэтому именно конструкт – а не окружающую среду – можно считать местом расположения информации [Pharoah, 2020].
Если мы представим «поле зрения» варновидов, оно окажется диф- ференцированным. Эта дифференциация возможна благодаря квалитатив- ному описанию. У этого маленького организма есть причина управлять полем зрения и подстраивать свои действия в соответствии с ним с учетом визуальных впечатлений (impressions), которые каким-то образом обеспе- чивают различные уровни, или аспекты сигнификации. Можно сказать, что речь здесь идет об определенной степени семиотической свободы (semiotic freedom) [Hoffmeyer, 2010; Hoffmeyer, 2014]. Стоит также учиты-вать, что у этого организма есть свой квалитативный и релевантностный умвельт. Его органоиды выполняют сложную динамическую внутрикле- точную функцию, которая позволяет осуществлять временное процессу- альное упорядочивание механизмов. Не существует более наглядной иллюстрации того, что квалитативная ассимиляция характеристик ок- ружающей среды может происходить на клеточном уровне и, следова- тельно, не зависит от наличия нервной системы [Eye-like…, 2015; Pharoah, 2018; Фэроу, 2020]). Далее, кажется разумным заключить, что формирова-ние феноменальной характеризации мира у сложных организмов вряд ли зависит только от нейронных механизмов. Другими словами, сознание не является исключительно вычислительным процессом. Традиционные вы- числительные подходы к пониманию феноменальной природы восприятия окружающего мира крайне ограниченны, поскольку квалитативная асси- миляция наблюдается у варновидов и других одноклеточных организмов [Jékely, 2009]. Их органоиды позволяют осуществлять значимое взаимо- действие (meaningful engagement) со средой. В определенном смысле эти действия организма варновида направляются индивидуальными потребно- стями, которые есть у него как у автономного существа. Это такие потреб- ности, как питание, размножение, выбор условий обитания – температуры, содержания соли, интенсивности света и т.д.
В случае многоклеточных организмов отдельные клетки не являют- ся локусами мотивации поведения. Клетка – не более чем инструмент, механизм, часть более общей картины. В этом смысле квалитативная ас- симиляция окружающей среды устанавливает динамическую клеточную взаимосвязь благодаря нейронным и химическим сигнатурам. В этом слу- чае одноклеточные и многоклеточные стремления соперничают за возмож- ность быть выраженными, при этом каждое из них занимает свое место внутри конкретного окружения. Действительно, клетку можно рассматри- вать так, будто бы она ведет переговоры по поводу своего статуса ста- бильной единицы, отправляя своему окружению химические сигналы,которые оказывают определенное воздействие. В этом смысле она стано- вится элементом в смеси (soup), составленной из всех намеренных (intended) влияний внутри организма как целого. Однако применение та- кого подхода, который стремится распространить представление об одно-клеточных организмах на многоклеточные, требует осторожности. Оче- видно, что существует риск чрезмерного упрощения в том, чтобы рас- сматривать многоклеточный организм только в его отношении к состав- ляющим его клеткам. Рассматривать разнообразные комплексности масштабов форм жизни исключительно в линейных терминах – это чрез- мерное упрощение. Такая позиция проблематична, поскольку сводится к редукционистской точке зрения и, что особенно важно, упускает из виду проблему каузального сверхдетерминизма (подробнее см.: [Kim, 2006; MacDonald, MacDonald, 2010; O’Connor, Wong, 2020; Pharoah, 2020]).
Часть 2. Значимость формируется объективно и информативно
В чем состоит различие между химическими и биологическими про- цессами, которые происходят в организме варновидов и других однокле- точных (под различием я понимаю природу каузальной динамики)? В хи- мии мы понимаем действие как реакцию. Подразумевается, что вещество А действует на (act on) вещество B и причиняет (cause) реакцию. Этот же линейный подход мы можем применить к одноклеточному организму и сказать, что работает тот же принцип. Мы можем предположить, что хи- мические процессы и последовательности реактивных механизмов – это всего лишь более сложные примеры действия того же самого принципа. По сути, это редукционистская точка зрения, которая сводит все действия к низкоуровневым химическим каузальным процессам. В [Pharoah, 2020] я привожу обоснование того, почему в данном случае этот принцип непри- меним. При химической реакции вещества лишь реагируют, действия же одноклеточных организмов мотивированы новым принципом – принци- пом квалитативной релевантности. В их случае различие обусловлено не химией per se, а тем фактом, что организм обладает новым конструктом (образом) окружающего его мира. Этот конструкт связан с атрибуцией квалитативной и релевантностной значимостей (meanings) характеристикам среды. Это конструкт, который прошел проверку на способность уменьшать давление среды (mitigate survival pressure). Он формирует новое онтологи- ческое отношение между взаимодействующим агентом и физическим ми- ром. Данное отношение формируется не под воздействием химической ре- акции, а под влиянием селективного давления на временной шкале поколений. Такой конструкт, подрывающий единоличное господство хими- ческих принципов, – это сформировавшаяся эволюционно физиологическая система линии реплицирующихся поколений (evolved physiology of the replicating lineage). В случае варновидов внутренние химические процес- сы, конечно, происходят, как они и будут происходить и дальше, но сами по себе они не являются причиной (cause) действий организма. Действия варновидов носят квалитативный и релевантностный характер по отноше- нию к тому, как каждая отдельная особь в целом воспринимает свой мир. Этот мир существует, поскольку существо создает значимый конструкт (meaningful construct), который формируется через поколенческий дискурс между видом и окружающей средой, который прошел проверку в череде поколений (generational timeline) под давлением среды.
Рассматривать многоклеточные организмы, в которых клетка явля- ется лишь одной из множества частей, следует в иной логике. Внутри организма как целого клеточные, бактериальные, вирусные, грибковые и химические элементы находятся во взаимодействии, формируя своего ро- да «экологию» среды каждой отдельной клетки. Эти элементы поддержи- вают стабильный физиологический конструкт многоклеточного организ- ма. Действия отдельной клетки можно рассматривать как направленные на поддержание ее собственного биохимического баланса – ее потребностей (needs), которые оказываются функциональны для организма как целого. Ее потребности должны поддерживать ее собственную стабильность через обратную связь с организмом как окружающей средой. Из этого стабиль- ного состояния организм как целое отвечает доступному ему в ощущениях миру в соответствии с квалитативной и релевантностной значимостями, ко- торые подразумеваются его стабильной физиологической конструкцией. В случае высокоразвитого и сложно устроенного многоклеточного орга- низма речь может идти о более продвинутом и ранее не существовавшем отношении к миру за пределами самого организма. Это отношение может включать происходящую в реальном времени пространственную и вре- менную оценку квалитативной среды (milieu). Такая оценка через посто- янно меняющуюся аффективную обратную связь с внешним миром может вынуждать организм формировать постоянно адаптирующуюся простран- ственно-временную картину мира. Физиологическая система организма становится инструментом, при помощи которого он способен поддержи- вать и сохранять значимость (meaning) по отношению к внешнему спацио- темпорально воспринимаемому миру. То есть внутренний биохимический клеточный мир, связанный с квалитативной и релевантностной значени- мостями (meanings), онтологически полностью отделен от внешних зна- чимостей (external meanings), которые определяют (qualify) действия на многоклеточном уровне как на уровне целого. Два эти конструкта функ- ционируют параллельно, так же как они разворачиваются параллельно химическим процессам, происходящим в отдельных клетках. Все три уровня – химический, физиологический и феноменальный – побуждают (instigate) действия на разных уровнях, которые в общем и целом не пре- пятствуют друг другу и остаются не связанными (unrelated). Существует иерархия различных действий по отношению к окружающему миру, кото- рая становится возможной благодаря различным онтологическим конст- руктам этого мира.
Анализируя природу этих параллельных конструктов, мы можем отметить по отдельности уровни и природу сложных структур (complexities), которые могут эволюционно формироваться в соответствии с уровнем сложности механизмов и взаимодействий. Можно сказать, что информативный характер каждого конструкта дифференцирован от другого. Во-первых, на химическом уровне можно отметить, что каждый атом или соединение состоит в значимом отношении (meaningful relation) к другим веществам, что подтверждается тем, как между ними происходит реакция и как соединения изменяются при определенных условиях среды. Во-вторых, на физиологическом уровне можно сформулировать предпо- ложения о природе определенных разновидностей качеств и релевантно- стных характеристик, которые могут существовать в одноклеточных и многоклеточных организмах. Например, можно рассматривать качества просто как позитивные и негативные, привлекательные и непривлекатель- ные, либо мы можем подвергнуть их более тонкому описанию (подробнее см.: [Pharoah, 2018, p. 433–434; Фэроу, 2020]). Что касается релевантност- ных характеристик, их можно соотносить, например, с потребностями в пище, восстановлении, размножении. При таким образом определенном подходе мир объективируется иначе, чем как одна только химия. Мир объективируется как то, что задает тонко (subtly) варьируемые категории качественных и релевантностных свойств. Эта объективизация определяет границы возможных действий для таких организмов, которые обладают только врожденным поведением. В-третьих, в случае более сложно устро- енного организма, можно предположить, что мир объективируется совер- шенно другим образом. Можно подумать о том, каков субъективный опыт взаимодействия с миром у летучей мыши [Nagel, 1974], клеща [Uexküll, 1982], змеи или пчелы. В этих случаях мир объективируется как нечто, что содержит категории физических объектов, существующих в пространст- венном и временном континууме, и подчиняется определенным «прави- лам» физической регулярности и важности.
Если бы человек попытался описать природу этих значимых конст- руктов (meaningful constructs), не обошлось бы без классификации, опре- деления, численного выражения, составления списков и подсчета. Другими словами, при анализе этих значимостей (meanings) человеку приходится определять формальные отношения между субъектом и его миром. Таким образом, мир объективируется концептуальным образом – он сам по себе становится абстрактным информационным и объективным конструктом ума (construct of the mind). Такие представления о мире значимости (world of meaning) становятся обобщенными информационными интерпретациями по отношению к реальности. Информация – это средство, при помощи ко- торого субъективный мир может быть выражен объективно. В этом случае быть объективным значит смотреть на мир как на нечто, состоящее из ка- тегорий и количеств единиц вида (quantities of kind). Таким образом, фи- зика – это наука об объективированном мире. В той мере, в которой мир может быть представлен через такие категории, он воспринимается скорее как информативный, нежели как значимый (meaningful) (эта точка зрения легко проникает в биологию и когнитивные науки). Этот объективный конструкт – это, как правило, то, что мир означает для человеческого ин- дивида.
Моя точка зрения заключается в том, что химическое, физиологи- ческое и феноменальное дифференцированы и онтологически различны в точки зрения того, как устроено их значимое взаимодействие (how they engage meaningfully) с окружающим миром. В зависимости от онтологи- ческой категории разновидность значимости (kind of meaning) определяет, каким образом на каждом из уровней мотивируется действие в ответ на их взаимодействие. Можно сказать, что каждая категория устанавливает онтологически выделенный класс сигнификации (ontologically differentiated class of signification). Поскольку они действуют обособленно (in discrete ways), их отношение к внешнему миру можно рассматривать в качестве объективного информативного конструкта. В каждой категории внутри иерархии этот конструкт проходит независимый путь эволюционного раз- вития. В этом смысле очевидно, что дарвинистский подход не учитывает эти тонкие различия и остается невосприимчив к динамике сигнификации и значимости (meaning).
Бытие в мире
Гораздо больше можно сказать о положении человека и его отноше- нии к миру. В период плиоцена картина мира, сформировавшаяся у чело- векообразных, соответствовала пространственно-временным регулярно- стям их существования и в этом не отличалась от картины мира других животных. Такое положение определяло характер информативного конст- рукта окружающего мира, который понимался как наполненный трехмер- ными объектами, существующими в пространстве и времени. Однако в этот период истории возник новый онтологически отличный тип значимо- сти (meaning). Эта значимость (meaning) возникла благодаря абстракции принципов, касающихся пространственно-временных характеристик вос- принимаемого мира [Pharoah, 2018, p. 439–442; Фэроу, 2020]. Одним из важнейших последствий перехода к абстрактному мышлению (thinking in the abstract) стало появление экзистенциальной самости (existential self). Когда отдельные человекообразные впервые начали осознавать, что про- странственно-временной мир как таковой существовал как связанная пра- вилами пространственно-временная определенность, у них неизбежно сформировалось представление о собственной экзистенциальной идентич- ности. Это произошло благодаря интроспективному не-языковому осозна- нию, которое словами можно выразить так: «Если я размышляю об объек-тивном существовании, значит, я сам тоже должен существовать, поскольку являюсь субъектом этого размышления». Осознание этого означало субъективную самоидентификацию, которая характеризовала формирование концепций и убеждений (belief) в том, что бытие (existential being) каждого отдельного человека располагается внутри объективного пространственно-временного мира. Это экзистенциальное состояние обо- значило рамки (boundary conditions), очерчивающие значимость челове- ческого существования (meaning of human existence). Все человеческие научные, художественные и теологические устремления и побуждения проистекают из значимого (meaningful) факта «бытия-в-мире» [Heidegger, 1962]. Информация, которую люди приписывают окружающему миру, с которым взаимодействуют, является частью этой интерпретации объек- тивной реальности. Неудивительно, что этот конструкт, который тонким образом (subtly) отличается в случае каждого конкретного человека, отча- янно защищается сообразно с племенной или культурной принадлежно- стью, поскольку в этот конструкт инкорпорировано все, что человек по- нимает о том, чем является мир.
Появление квантовой механики и специальной и общей теории относительности пошатнуло позиции объективного материалистического подхода, согласно которому мир состоит из трехмерных объектов, суще- ствующих в пространстве и времени. Новые открытия позволили людям радикально иным образом посмотреть на окружающий мир. Кроме того, в распоряжении человечества оказалось новое, нестандартное и куда более сложное представление о том, что такое информация с точки зрения ее связи с объективностью. Наука продемонстрировала, что пространствен- но-временной мир не таков, каким он предстает в восприятии. Поскольку в эту новую эпоху для нас мир остается объективным, он представляет из себя конструкт, созданный при помощи абстракции, а не через непосред- ственное восприятие. В связи с этим он еще сильнее отделяется от значи- мости (meaning), которая лежит в основе субъективного человеческого опыта. В новой интерпретации особую роль в построении этих абстракт- ных толкований играет число. Однако не следует забывать, что число воз- никает из феноменального опыта: оно существует благодаря квантифика- ции квалитативных категорий. Я хочу сказать, что число – это система, которая прежде всего определяет категорию видов (category of kinds), ко- торые объединяются на основании определенных квалитативных призна- ков, – и уже потом это система квантификации этих видов (quantifying those kinds). Например, у яблок есть определенный вкус, аромат, тактиль- ные и визуальные характеристики, и мы может определить эти качества как характерные для «определенного вида». Из этого класса «определен- ный вид» мы можем вывести референт «яблоко». Далее мы можем выде- лить этот референт через абстракцию некоего установленного количества «яблок». Следовательно, абстракция числа как принципа отношений неиз-бежно требует значимости (meaning), которая возникает через квалитатив- ное феноменальное восприятие. Именно на его основе физика посредст- вом абстрагирования формирует объективный образ мира – образ мира, который упускает значимость (meaning), лежащую в его основе. Если Все- ленная – это книга, то физик подсчитывает страницы, абзацы, слова и раз-личные знаки и заявляет: «Я понимаю Вселенную». Отсюда появилась ретроградная метафизическая позиция, утверждающая, что числом можно объяснить смысл. Как следствие, мне кажется, следующим важным этапом должно стать более целостное представление о значимости (meaning), проходящее через все онтологические категории физического воздействия.
Часть 3. Свежий взгляд на значимость в поиске новой объективности Эволюция и экзистенциальная самость
Одна из возможных точек зрения на существование какого-либо конкретного человека заключается в том, чтобы воспринимать такое су- ществование как продукт эволюции. При таком подходе каждый человек – это продукт невероятно долгой серии воспроизводства особей, которая простирается до эпохи человекообразных приматов и уходит дальше к од- ноклеточным организмам и даже еще дальше – к самым первым зачаткам жизни на Земле. Как много поколений живых организмов могло смениться за это время? Триллион? С самого начала каждая форма порождала сле-дующую под воздействием императива выживания через долгую цепочку репликационных событий до момента зарождения человеческого индивида. Каким-то образом каждой из этих форм жизни в цепочке удалось избежать гибели до момента зарождения потомства. Цепочка из триллиона звеньев. Каковы шансы, чтобы каждой форме жизни удалось прожить достаточно долго, чтобы произвести потомство? Можно подумать, что вы и я – резуль- тат крайне маловероятной последовательности событий.
Если в этом смысле подумать о самих себе, напрашивается вопрос о том, существовали бы мы сейчас, если бы эта цепочка воспроизводства прервалась. Этот вопрос очень интересный (см.: [Bradbury, 1952]). Веро- ятно, 100 тыс. лет назад один из моих предков случайно повернул налево, а не направо, и – какая удача – избежал смерти от камнепада. Веро- ятно, 5 млн лет назад мой одноклеточный предок смог выжить под паля- щим солнцем, поскольку в какой-то момент облако затмило солнце и оно не успело высушить водоем, в котором обитал организм. Сложно оценить, какое отношение один из подобных сценариев может иметь к существова- нию конкретного индивида. Если, например, я и в самом деле являюсь продуктом репликационной цепочки, определяется ли мое существование именно существованием индивидуальных особей в этой цепочке? Этот вопрос меняется, если тот участок цепочки в прошлом, о котором мы говорим, оказывается ближе к нынешнему времени, в менее далеком про- шлом. Безусловно, если бы мой отец не пригласил мою будущую мать на танец в 1954 г., меня бы сегодня точно не существовало. Можно ли ска- зать, что то, что происходило с моим одноклеточным предком 500 млн лет назад, имело такое же значение для моего нынешнего существования?
Что касается клетки – если бы она погибла от палящего солнца 500 млн лет назад, вероятнее всего, это бы не повлияло на ход эволюции вида, к которому она принадлежала. Эволюция жизни на Земле не пошла бы другим путем, даже если бы в одной из цепочек (например, в той, ко- торая привела к моему рождению) произошел разрыв. Говоря о влиянии отдельной одноклеточной формы жизни на ход эволюции, можно вспом- нить предложенный Лоренцем [Lorenz, 1963] «эффект бабочки», который подразумевает, что взмах крыла бабочки может иметь серьезные и широко простирающиеся непредсказуемые последствия, в том числе касающиеся погодных условий. Однако Лоренц в своих расчетах не учитывал такой параметр, как вязкость воздуха [Wolfram, 2002]. Именно вязкость воздуха сводит на нет любой экспоненциально нарастающий эффект от взмаха крыльев бабочки. Похожую аналогию мы можем провести в отношении нашей эволюционной цепочки. Незначительные нарушения в жизненных событиях не приводят к усилению эффектов, которые могут поколебать ход эволюционного процесса. Смерть одного организма не порождает пустоту в эволюционном процессе (evolutionary void), она освобождает «место» (vacates a ‘space’), которое занимают другие организмы. Эта «пус- тота, заполняемая другими», создает сопротивление, которое предотвра- щает рост влияния отдельных организмов на эволюционный процесс. Организмы заполняют освободившиеся места, предотвращая негативные последствия от гибели одной из форм жизни. Безусловно, этот принцип имеет только статистическое значение. Исключительные события могут происходить (с точки зрения масштаба или значимости (significance)), и они могут оказать потенциальное воздействие на ход эволюции (напри- мер, результатом столкновения метеорита с Землей 66 млн лет назад стала гибель динозавров). От судьбы отдельного организма траектория эволю- ционного процесса зависит редко. Угрозы выживанию имеют статисти- ческое значение, тем самым ход эволюции направляет множество средо- вых факторов и генетических вариантов. Значимость судеб отдельных организмов и их влияние на ход эволюции понижаются, а не усиливаются под воздействием происходящих событий и с течением времени. Также очевидно, что параметры приспособленности одноклеточного организма отличаются от параметров приспособленности человека. Статистическая значимость случайных событий, как может показаться, снижается, и воз- растает их непосредственная релевантность – по мере того, как мы подхо- дим ближе по цепочке эволюции к нашему времени.
Вопрос тогда заключается в том, какой степени индивидуальности пришлось достичь людям, так что это позволило им существовать до сих пор вне зависимости от эволюционных физиологических, поведенческих, культурных и концептуальных изменений. Можно предположить, что в случае человека речь идет о том, что значит быть экзистенциальной само- стью, а не о том, что происходит в процессе эволюции и под влиянием случайных факторов.
Другая категория вопросов:
«Почему я это я, а не кто-либо другой?» как постижимость
Что если бы существовали ответы на вопросы: почему дело обстоит таким образом, что физические параметры среды характеризуются орга- низмами квалитативно, почему некоторые живые существа имеют инди- видуальный и привилегированный доступ к ментальному содержанию (mental content) и почему эволюционно возникло феноменальное созна- ние? Что если бы существовало объяснение причин того, что отдельным индивидам удается развить способность к созерцательному и интроспек- тивному анализу и сформировать осознанную самоидентичность, или Бы- тие (Being). Другими словами: что если бы была возможность получить объективный физический доступ (bridge) к человеческому разуму и квали- тативному феномену сознательного восприятия (conscious experience). За- фиксированные при этом физические процессы указывали бы на то, что все люди должны обладать личной и индивидуализированной субъектив-ностью (personal and individuated subjectivity). Но даже если бы ответы на все эти вопросы были на подходе, это не могло бы прояснить, почему мой разум, мое Бытие – мои и почему они существуют с этим конкретным те- лом в это конкретное время. Я могу спросить: почему я это я? (why am I me – WAIM), где первое «я» обозначает мою идентификацию и признание моей экзистенциальной самости (existential self), а второе «я» относится к этому существующему здесь и сейчас телу. Можно продолжить: «…а не кто-либо другой?» (rather than someone else – RTSE). В контексте пред-ставленного здесь более широкого анализа этот вопрос – не о содержании отдельной человеческой идентичности, наподобие вопрошания от первого лица о знании-о-себе (self-knowledge) или самоидентификации. Это не вопрос, который обычно задают те, кто занимается психофизической про- блемой (mind – body problem), по поводу вопросов онтологии, каузально- сти, интенциональности, сознания или телесности. Этот вопрос даже не о Бытии. Наоборот, это вопрос о точном (exact) пространственно-временном местопребывании (placement) конкретной самости во всей полноте суще-ствования. Физика подтвердит, что существовал и еще будет существовать триллион уникальных человеческих душ, каждой из которых будет при- сущ определенный субъективный взгляд на объективный мир, но это не будет ответом на вопрос: «Почему я это я, а не кто-либо другой?» (WAIM – RTSE) – почему это конкретное (particular) субъективное мировоззрение (worldview) среди всего многообразия существования нашло свой дом именно там, где нашло, и почему вообще это произошло?
Я могу сидеть и задаваться этим вопросом. Как и большинство людей. Скептик скажет, что мы, безусловно, должны быть теми, кто мы есть, а не кем-то другим: «Если бы мы были другими, мы по-прежнему были бы теми, кто мы есть, поэтому вопрос остался бы тем же». Скептик может прийти к выводу, что мы продолжали бы задавать один и тот же вопрос и выдвигать одни и те же предположения: «Ответ на вопрос каж- дый раз, когда его задают, один и тот же». С этой скептической позиции воображается эквивалентность, будто мы – это кто-то другой, задающий тот же вопрос. Другими словами, здесь есть допущение об эквивалентно- сти в силу универсальности вопроса, которое служит тому, чтобы зафик-сировать параметры постижимости (conceivability): «В другом идентичном мире, где я – это кто-то другой, вопрос остается тем же самым». В таком выражении этот вопрос всегда одинаков, кто бы и когда бы его ни задавал и вне зависимости от того, кем бы мы ни воображали себя, задавая его. Эта точка зрения соответствует (conforms) абстрагированной объективной установке по отношению к миру, в котором существует множество людей, миру, в котором быть одним из множества людей значит включать тех, кто задается вопросом: «Почему я это я, а не кто-либо другой?». Это порожда- ет следующее умозаключение: не существует ничего, что могло бы указы- вать на то, что вопрос, который вы задаете, будучи собой, имеет природу, не идентичную природе такого же вопроса, но заданного вами, когда вы являетесь кем-то другим. Этот вывод уничтожает значимость (meaning) конкретной самости (particular self). Но эта позиция ошибочна: вопрос «Почему я это я, а не кто-либо другой?», кто бы его ни высказывал, может быть одним и тем же в своей универсальности, но в реальности он не идентичен. Это очевидно в случае размышлений одного конкретного человека над этим вопросом. Разумеется, по-прежнему удивительно слож- но понять и сформулировать, что значит дать ответ на этот вопрос. Еще менее очевидным его делает тот факт, что этот вопрос столь же насущен и при размышлении о чисто физическом измерении (в котором отсутствует субъективность), в котором понятие числа низвело значимость до ирреле- вантности или же подчинило первую второй [Josephson, 2019].
Представим, что я ошибаюсь, когда делаю подобный вывод. Вместо этого заставим себя поверить в постижимость (conceivability). Предполо- жим, что вопрос: «Почему я это я, а не кто-либо другой?» на самом деле одинаков во всех случаях, где он мог бы быть задан. Тогда как мы можем сказать, что некий конкретный человек не идентичен другому? Мы можем начать с предположения, что любое различие – это всего лишь совокуп- ность физиологических особенностей и опыта: все, что отличает меня от другого, – это особенности моей физиологии и мой опыт. Но нельзя в та- ком случае не осознать, что в реальности я все еще остаюсь этим конкрет- ным агентом с физиологией и опытом – тем самым, кто я есть. Экзистен- циальная тайна того, почему я – это именно этот конкретный агент, остается без ответа. Тем не менее вопрос этот можно отрицать, следуя од- ному из трех малопривлекательных подходов.
В рамках первого подхода происходит обращение к солипсизму. Этот подход с метафизической точки зрения делает вывод, что «Я» – это единственное, что существует. Эта позиция указывает на причины того, что я должен был стать тем самым агентом с конкретными физиологией и опытом, каков я есть, – я просто не мог быть другим. По сути, в отноше-нии вопроса: «Почему я это я, а не кто-либо другой?» вывод в этом случае заключается в том, что у этого вопроса в реальности только один автор.
Второй подход – элиминативистский: я не существую как нечто исключительное. Эта точка зрения отрицает исключительный статус чьей- либо самости по сравнению с другой. Это лишает вопрос: «Почему я это я, а не кто-либо другой?» его истинного смысла, кто бы его ни задал. В этом случае этот вопрос просто не может существовать как валидный метафи- зический вопрос.
Принимая третью точку зрения, я говорю: я в каком-то смысле являюсь исключением, чтобы задавать этот вопрос, но это же относится и ко всем остальным, т.е. каждый – это то же самое исключение. В этом смысле все индивиды – это в реальности одно и то же исключение, но не все могут осознать это в силу физиологических особенностей и опыта. Иначе говоря, все индивиды суть одно, и тоже с точки зрения метафизики, но не с точки зрения опыта.
Выводы
С позиции отдельно взятого человеческого агента физическая Все- ленная – это то, что классифицируется объективно: такая абстрактная классификация – это то, что Вселенная означает (signifies) для индивида в результате его наблюдения за интерактивным взаимодействием (interactive engagement). Эквивалент этого можно обнаружить у одноклеточного организма, но такого, чья объективная картина мира представляет собой нечто немного большее, чем квалитативная среда (milieu). Или же такой эквивалент можно обнаружить в случае более развитого организма, для которого мир может быть структурирован пространственно-временным образом. Кроме того, любой человек сам по себе является частью его соб- ственного абстрагированного объективного конструкта. С этой точки зре- ния человек может рассматривать человеческий разум и тело в терминах только лишь физического воздействия. В равной степени можно рассмат- ривать физические воздействия более простых форм жизни и даже мате- рии. Однако в этих соображениях упущен один важный момент, который наиболее ярко можно проиллюстрировать, размышляя об уникальной че- ловеческой самости (self). В этом отношении подлинность (authenticity) вопроса: «Почему я это я, а не кто-либо другой?» (‘why am I me – rather than someone else?’, WAIM – RTSE) заключается в том, что в нем призна- ется то, что лежит за рамками этих объективных классификаций. В формули- ровке объективных категорий нет физического класса или совокупности случаев (instances), которые обеспечивали бы связь одной человеческой само-идентичности (self-identity) с другой. Вопрос: «Почему я это я, а не кто-либо другой?», таким образом, признает примат уникального субъекта опыта, т.е. Cамости (Self), и акцентирует представление о том, что объек- тивность – это сигнификация физического мира уникальным субъектом.
Более того, на различных уровнях отношений между агентами опыта и их миром (этими агентам могут быть атомы, химические соединения, биологические организмы или мыслящие существа) присутствует объек- тивный конструкт окружающего мира, который является частью много- слойной иерархии встроенных (embedded) элементов. Тем не менее, не- смотря на то что агентов можно определить таким образом, каждый из них остается совершенно новым эмергентным физическим элементом (novel emergent physical state), который прежде никогда не существовал. В облас- ти его собственного интерактивного взаимодействия со средой каждый агент остается уникальным. Это говорит о том, что бинарная модель объективного-субъективного является чрезмерным упрощением. Необхо- димо отметить, что не существовавшие ранее онтологические уровни сиг- нификации, на которых значимость (meaning) возникает из интерактивного взаимодействия, определяют границы потенциального объективного ос- воения окружающего мира. Это объясняет, почему при рассмотрении во- проса: «Почему я это я, а не кто-либо другой?» есть все основания предпо-ложить, что каждая индивидуальная самость трансцендирует объективные параметры, на которых зациклены (committed) физикалисты. Анализ самого этого вопроса выходит за рамки физикалистской методологии и объек- тивного понимания – он находится по ту сторону области референциально замкнутых на себе ограничений (enclosure of the self-referential boundaries), которые классифицируют физическое объективное влияние. Конструкт нашего значимого отношения с существованием (meaningful relationship with existence) указывает на то, что реальный мир существует. Мы видим определенный смысл в том, чтобы концептуализи- ровать этот мир в качестве абстрагированной объективности. Тем не менее важно не приписывать значимость (meaning) процессу создания информа-ционного конструкта: часто ошибочно считают, что стерильность объек- тивного анализа и интерпретации нагружена значимостью (meaning-laden). При любой возможности мы должны, следовательно, стараться укрепить нашу приверженность тому, чтобы поднимать вопрос о значимости (meaning) настолько прямо и внимательно (sensitively), как только можно. Ведь любое физическое действие вытекает из значимости (meaning), а не наоборот. Нам необходимо отвергнуть каузальную детерминацию и, таким образом, обращаться с теорией эволюции с осторожностью. Ведь каузаль-ный детерминизм является стерильным объективным мировоззрением (sterile objective worldview), в котором влияние значимости (meaning) име- ет лишь случайный характер (meaning is only of incidental importance).
Перевод с английского А.Д. Борисова, Борисов Артём Дмитриевич, эксперт Дирекции программы развития Националь- ного исследовательского университета «Высшая школа экономики», e-mail: borisov.artem.d@gmail.com
под научной редакцией И.В. Фомина, Фомин Иван Владленович, кандидат политических наук, доцент Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», научный сотрудник ИНИОН РАН, e-mail: fomin.i@gmail.com
Список литературы
Фэроу М. Эмергенция субъектности: атрибутирование качеств, феноменальный опыт и суще- ствование / пер. с англ. А.Д. Борисова ; науч. ред. пер. А.В. Суховерхов, И.В. Фомин // МЕТОД : Московский ежегодник трудов из обществоведческих дисциплин / РАН. ИНИОН. Центр перспект. методологий социал. и гуманит. исслед.; ред. кол.: М.В. Ильин (гл. ред.) и др. – Москва, 2020. – Вып. 10 : Вслед за Декартом. Идеальная чистота и мате- риальная основа мышления, познания и научных методов. – С.91–122. – URL: http://www.doi.org/10.31249/metod/2020.10.04
Bradbury R. A Sound of Thunder. – London : The Amalgamated Press, 1952. – 144 p.
Colley N.J., Nilsson D.-E. Photoreception in Phytoplankton // Integrative and Comparative Biology. – 2016. – Vol. 56, N 5. – P. 764–775.
Dodge J.D., Crawford R.M. Observations on the fine structure of the eyespot and associated or-ganelles in the dinoflagellate glenodinium foliaceum // Journal of Cell Science. – 1969. –
Vol. 5, N 2. – P. 479–493.
Eye-like ocelloids are built from different endosymbiotically acquired components / Gavelis G., Hayakawa S., White III R., Gojobori T., Suttle C., Keeling P., Leander B. // Nature. – 2015. – Vol. 523, N 7559. – P. 204–207.
Function and Evolutionary Origin of Unicellular Camera-Type Eye Structure / Hayakawa S., TakakuY., HwangJ.S., HoriguchiT., SugaH., GehringW., IkeoK., GojoborT. // PLOS ONE. – 2015. – Vol. 10, N 3. – P. e0118415.
Gómez F. Erythropsidinium (Gymnodiniales, Dinophyceae) in the Pacific Ocean, a unique dinoflagellate with an ocelloid and a piston // European Journal of Protistology. – 2008. – Vol. 44, N 4. – P. 291–298.
Gómez F. The function of the ocelloid and piston in the dinoflagellate Erythropsidinium (Gymno- diniales, Dinophyceae) // Journal of Phycology. – 2017. – Vol. 53, N 3. – P. 629–641.
GreuetC.Complex organelles // The Biology of Dinoflagellates: Botanical Monographs. – Oxford : Blackwell Science Publishers, 1987. – Vol. 21 / ed. F.J.R. Taylor. – P. 119–142.
Greuet C. Organisation ultrastructurale de l’ocelloïde de Nematodinium. Aspect phylogénétique de l’évolution du photorécepteur des Péridiniens Warnowiidae Lindemann // Cytobiologie. – 1978. – Vol. 17, N 1. – P. 114–136.
Heidegger M. Being and time / trans. J. Macquarrie, E.S. Robinson. – London : S.C.M. Press, 1962. – 589 p.
Hoffmeyer J.A Biosemiotic approach to the question of meaning // Zygon : Journal of Religion and Science. – 2010. – Vol. 45, N 2. – P. 367–390.
Hoffmeyer J. Semiotic freedom: an emerging force // Information and the nature of reality: from physics to metaphysics / eds. N.H. Gregersen, P. Davies. – Cambridge : Cambridge University Press, 2014. – P. 185–204.
Horst M.A. van der, Hellingwerf K.J. Photoreceptor proteins, «Star actors of modern times»: a review of the functional dynamics in the structure of representative members of six different photoreceptor families // Accounts of Chemical Research. – 2004. – Vol. 37, N 1. – P. 13–20.
Jékely G. Evolution of phototaxis // Philosophical Transactions of the Royal Society B: Biological Sciences. – 2009. – Vol. 364, N 1531. – P. 2795–2808.
Josephson B.D. The Physics of Mind and Thought // Activitas Nervosa Superior. – 2019. – Vol. 61, N 1. – P. 86–90.
Kim J. Being realistic about emergence // The re-emergence of emergence: the emergentist hy- pothesis from science to religion / eds. P. Clayton, P. Davies. – New York : Oxford University Press, 2006. – P. 189–202.
Laplace P.S. A Philosophical Essay on Probabilities / trans. F.W. Truscott, F.L. Emory. – Dover, 1951. – 196 p.
Lorenz E.N. Deterministic Nonperiodic Flow // Journal of the Atmospheric Sciences. – 1963. – Vol. 20, N 2. – P. 130–141.
Macdonald C., Macdonald G. Emergence and downward causation // Emergence in mind / eds. C. Macdonald, G. Macdonald. – Oxford : Oxford University Press, 2010. – P. 139–168.
Molecular phylogeny of ocelloid-bearing dinoflagellates (Warnowiaceae) as inferred from SSU and LSU rDNA sequences / Hoppenrath M., Bachvaroff T.R., Handy S.M., Delwiche C.F., Leander B.S. // BMC Evolutionary Biology. – 2009. – Vol. 9, N 1. Article number 116.
Nagel T. What is it like to be a bat? // The Philosophical Review. – 1974. – Vol. 83, N 4. – P. 435–450.
Nilsson D.-E. Eye evolution and its functional basis // Visual Neuroscience. – 2013. – Vol. 30, N 1/2. – P. 5–20.
O’Connor T. Emergent properties // The Stanford encyclopedia of philosophy / ed. E.N. Zalta ; Metaphysics Research Lab, Stanford University. – 2020. – URL: https://plato.stanford.edu/ archives/fall2020/entries/properties-emergent/ (accessed: 24.03.2021).
Orrell D. The Future of Everything: The Science of Prediction. The Future of Everything. – New York : Basic Books, 2007. – 464 p.
Perry J. Identity, personal identity, and the self. – Indianapolis : Hackett Publishing Company, 2002. – 264 p.
Pharoah M. Qualitative Attribution, Phenomenal Experience and Being // Biosemiotics. – 2018. – Vol. 11, N 3. – P. 427–446. – URL: https://doi.org/10.1007/s12304-018-9344-9
Pharoah M. Causation and Information: Where Is Biological Meaning to Be Found? // Biosemiotics. – 2020. – Vol. 13, N 3. – P. 309–326. – URL: https://doi.org/10.1007/s12304-020-09397-6
Roberts T.S. The even harder problem of consciousness // NeuroQuantology. – 2007. – Vol. 5, N 2. – P. 214–221.
Spudich J.L. The multitalented microbial sensory rhodopsins // Trends in Microbiology. – 2006. – Vol. 14, N 11. – P. 480–487.
Uexküll J. von. The Theory of Meaning // Semiotica. – 1982. – Vol. 42, No 1. – P. 25–82. Velleman J.D. Self to self: selected essays. Self to self. – Cambridge ; New York : Cambridge
University Press, 2006. – 385 p.
Visual ecology / Cronin T.W., Johnsen S., Marshall N.J., Warrant E.J. – Princeton : Princeton
University Press, 2014. – 428 p.
Wolfram S.A. New Kind of Science. – Champaign, IL : Wolfram Media, 2002. – 1192 p.
Causation and Information: Where is Biological Meaning to be Found?
Polo Mints: Gateway to Existential Enlightenment – Philosophy of ordinary things
ЭМЕРГЕНЦИЯ СУБЪЕКТНОСТИ: АТРИБУТИРОВАНИЕ КАЧЕСТВ, ФЕНОМЕНАЛЬНЫЙ ОПЫТ И СУЩЕСТВОВАНИЕ
About Author
